ТРЕТЬЯ ВЫРЕЗКА из неизвестной газеты изданой в 1966 году.
	К 25-ЛЕТИЮ БИТВЫ ПОД МОСКВОЙ 41-й КИЛОМЕТР "Экспонат № 2/5657 - дорожный знак 41-го километра шоссе Москва - Ленинград. Образец довоенного времени. Цифры черные на белых квадратах обозначают: до Москвы - 41 км, до Ленинграда - 678. Высечен из гранитного камня". (Из каталога Центрального музея Вооруженных Сил СССР).          40 километров от Москвы. Сейчас мы проделаем этот путь по Ленинградскому шоссе. Спидометр редакционной машины прокрутится на четверть века назад...          Вот она, дорога навстречу минувшим военным годам. Там, за поворотом, проходил ближайший к Москве бастион бесстрашия. Дальше гитлеровцы не продвинулись ни на шаг. 25 лет назад их здесь остановили.          Был 1941-й. Был горький и бесконечный обратный счет километрам — от западных границ к столице. И вот осталась всего лишь хрупкая двухзначная цифра "41". Но именно тут, на подступах к нашей столице, начался разгром врага.          40 километров - близко это или далеко? Попробуйте спросить моего спутника Петра Васильевича Логвиненко. Интересно, что ответит бывший панфиловец, комиссар Талгарского полка. Впрочем, нет. Сейчас его не стоит беспокоить. Комиссар не сводит глаз с дороги и курит, глубоко-глубоко затягиваясь, одну папиросу за другой. За окном "Волги" ветер рассеивает сизые кольца. "Теперь налево и вперед, — говорит комиссар водителю, — мы почти добрались".          Сзади белеет у обочины новый дорожный знак 41-го километра. Он не такой серый и грубо высеченный, как тот, в музее. Он сулит доброму гостю близкое и, конечно, счастливое свидание с белокаменной...          Быстро проезжаем по улицам Зеленограда, и вот уже прямоугольные кварталы сменяются характерным сельским пейзажем. Густые сады, загорелые лица жителей.          — Приехали. Это было здесь, на этом самом месте...          Машина тормозит у двухэтажного кирпичного здания. Петр Васильевич уверенно ведет нас к нему, показывает на стены. Со всех четырех сторон, особенно у окон, они выщерблены пулями и осколками. Крупная выбоина от снаряда шершава, как не сглаживающийся на теле шрам.          Дом этот тоже памятник, как и обелиск у шоссе воинам 16-й армии.          В руках у меня копия сохранившегося в военных архивах документа — "Политдонесения 8-й гвардейской стрелковой дивизии генерала И. В. Панфилова". 25 лет назад зимой 1941-го оно было написано здесь, у станции Крюково, в разгар сражения на дрожащем под рукой командирском планшете. Крюково, декабрь 1941 года.          "В период боев 5 и 6 декабря особенно отличился 1073-й стрелковый полк комиссара тов. Логвиненко. В бою положение сложилось так, что бойцы нескольких батальонов были отрезаны десятью танками противника и оказались осажденными в каменном здании... ".          Тут мирные стены стали неприступной крепостью. Окна - бойницами. Солдаты-панфиловцы — героями обороны Москвы. Живой участник сражения за Крюково, на рубеже 41-го километра, гвардии полковник в отставке П. В. Логвиненко продолжает рассказ, начатый со строк донесения.          — По нескольку раз на дню здание переходило из рук в руки. Заснеженное поле вокруг почернело от разрывов. Там, где мы сейчас стоим, нельзя было поднять голову. В один из моментов боя наши находились на верхнем этаже, а прорвавшиеся вражеские автоматчики — на нижнем. Во что бы то ни стало гитлеровцы стремились живьем захватить осажденных. Их командование уже почуяло, что под Москвой вот-вот начнется неладное. Они нуждались в сведениях. Поэтому-то здание с группой, казалось бы, обреченных панфиловцев не подвергалось артиллерийскому обстрелу. А редевший с каждой атакой отряд продолжал вести из окон губительный огонь по вражеской пехоте, не пропуская ее к шоссе. И как только подоспели первые танки генерала М. Е. Катукова, мы вновь пошли на прорыв и вывели своих из окружения.          Так спустя ровно три недели после легендарного подвига 28 панфиловцев у разъезда Дубосеково дрались здесь их однополчане. Военная беллетристика, статьи в газетах, даже специаль ный туристский справочник не обходят вниманием бой за станцию Крюково. Но хорошо ли помнят о нем наши современники, жители того же Крюкова или Зеленограда?          Мемориальная доска? Нет, не видно ее рядом с учрежденческой вывеской у двери дома, о котором шла речь. И напротив у крюковской школы (за нее были не менее ожесточенные схватки) такой доски тоже нет.          А знает ли кто-нибудь, почему тут останавливается иногда грузовик с подмосковным номером, и пожилой шофер смотрит и смотрит на ничем не примечательные окна? Дмитрий Валгапкин был одним из окруженных здесь насмерть стоявших бойцов. И его кровь пролита там, на верхнем этаже. "Странный человек", - думают прохожие. Они ничего не знают про гвардейца-панфиловца.          А вот ученики 842-й школы Зеленограда знают. П. В. Логвиненко несет теперь свои комиссарские обязанности в их "штабе разведчиков боевой славы". Ребята ведут переписку с воинами, преградившими путь врагу у 41-го километра.          ... Несколько музейных залов отделяют сегодня памятный километровый знак от поверженного пограничного столба с орлом и свастикой. Комиссар-панфиловец и не подозревает, что по соседству с ним, в Химках, живет человек, с именем которого связана история второй реликвии. В августу 1944 года Герой Советского Союза Г. Н. Губкин первым в ходе войны вступил со своим батальоном на территорию Восточной Пруссии.          Нелегким был путь от 41-го километра под Москвой до подвига на пограничной реке Шешупе. И протянулся он до самой Победы... А. СЛАВИН. Август 1966 года. На месте боев выросли корпуса нового города. Фото А. ВЕРЕМЕНКО.
	(c) Zеленоградский Zритель